Мэт не остановился. По мостовой загрохотали кованые сапоги. Тяжелая рука легла на его плечо и властно развернула.

— Эй ты, араб! Ты что тут делаешь?

Это был один из адъютантов полководца. Еще двое догоняли его. Остальная компания никуда не тронулась от выхода из мечети. Никто даже не смотрел в эту сторону. Мэт изобразил самую идиотскую улыбку, на какую только был способен.

— Да... помолиться пришел, эфенди.

— Вот как? — Татарин подозрительно прищурился. Однако прозорливостью он обладал явно в меньшей мере, чем навыками верховой езды, поскольку, грубо толкнув Мэта, буркнул:

— Не будет нынче никаких молитв! Ступай прочь!

Мэт поспешил исполнить повеление и, отвернувшись, зашагал дальше.

— Зря ты его отпускаешь, — возразил, подойдя, второй адъютант. — Можно было бы немножко развлечься.

Мэт похолодел от страха.

— Ага, это же араб! Его сородичи нас сегодня одолели и унизили! — подхватил третий, догнал Мэта, развернул и врезал ему кулаком в солнечное сплетение. От боли Мэт согнулся, а татарин, хохоча, отступил в сторону и дал дорогу своему товарищу. Тот заставил Мэта выпрямиться апперкотом. У Мэта искры из глаз посыпались от этого удара, в ушах зашумело. Последовал третий удар — на этот раз Мэта стукнули в грудь, но вот от боли почему-то взвыл не он. Как только в глазах у него немного прояснилось, он припал к стене мечети и увидел, что тот татарин, который ударил его последним, все еще жалобно подвывает и трясет рукой, на кисти которой начал проступать уродливый красный ожог. Двое татар шагнули было к Мэту, дабы отомстить за товарища, но тут на поверхности моря боли, в котором тонул Мэт, вдруг появилась мысль. Проворно запустив руку за пазуху, он извлек оттуда волшебную палочку и прокричал:

Палочка уподобилась новогоднему бенгальскому огню. Посыпавшиеся во все стороны искры подпалили одежду татар. Мэт, не слишком ожидавший успеха от своего наспех произнесенного заклинания, вытаращил глаза, глядя на то, как татары пытаются погасить горящую одежду. Их подпрыгивания напоминали какой-то странный танец.

— Быстрее за мной! — послышался рядом мяукающий голосок.

Мэт ухитрился выйти из ступора и осознал, кому может принадлежать этот голос. Он развернулся и захромал за Балкис.

Когда они завернули за угол, кошка указала лапкой на небольшую дверь, войти в которую Мэт смог бы только пригнувшись.

— Дверь-то я нашла, — мяукнула она, — но сможешь ли ты ее открыть?

— Попробую. Должно получиться, — отозвался Мэт и, вставив палочку в замочную скважину, быстро проговорил;

Послышался негромкий хлопок, а потом наступила тишина — было слышно только, как вскрикивают обожженные татары. Мэт проворно вынул волшебную палочку из замочной скважины.

— Скорее! — поторопила его Балкис. — Татары сейчас бросятся за тобой. От полученных ожогов они только злее станут!

— Вот это и называется «преследование по горячим следам»! — пошутил Мэт и, пригнувшись, переступил порог, после чего плотно закрыл за собой дверь и стал шарить руками в темноте, пытаясь найти стены. За дверью раздались крики и топот, но вскоре все стихло.

— Быстрее! — позвала Мэта обогнавшая его Балкис. — Что ты медлишь?

— Кое-кто из нас плоховато видит в темноте, — проворчал Мэт. Он шел вперед и вел руками по стенам. По обе стороны располагались двери. Мэт гадал, что за помещения могли находиться за ними, существовали ли они изначально или их устроили здесь захватчики.

Но вот он увидел свет в конце коридора, завершавшегося аркой, и вскоре оказался в главном зале мечети, позади трона, на котором восседал убитый волшебством Лакшми старик жрец. Стоя за высокой спинкой трона, Мэт отлично видел лицо молодого колдуна, который стоял перед троном на коленях, старательно посыпал старика каким-то порошком и отчаянно бормотал стихи. У Мэта волосы встали дыбом, поскольку он прекрасно понимал смысл этих стишков. Молодой колдун пытался воскресить старого, вернуть в его тело отлетевшую душу.

И он добился успеха! Воздух около трупа сгустился, на фоне этой дымки возникло лицо старика. Молодой колдун только глянул — и с испуганным криком попятился прочь, заслоняясь руками и как бы пытаясь прогнать им же вызванное видение.

Мэт удивился — почему же молодой колдун так испугался? Но вот видение стало отчетливым, и Мэт увидел, что голова старика окутана пламенем.

— Смотри на меня, Гасим, ведь ты желал этого, — обратился призрак к молодому колдуну утробным голосом. — Полюбуйся на мучения, коими Ариман вознаграждает своих приверженцев! — Призрак запрокинул голову, с губ его сорвался душераздирающий вопль. — О нет, мой повелитель, я не буду, я больше не буду! — выкрикнул он. — Я не стану говорить правду!

— Кто... кто же навлек на тебя такие мучения? — вскричал Гасим.

Мэт догадался, что случится в следующее мгновение. Он выхватил волшебную палочку и бросился к Гасиму.

Призрак вытянул руку, в один миг обретшую плоть, и, выгнув ее под немыслимым углом, указал на Мэта.

— Он! — выкрикнул старик.

Гасим обернулся. Во взгляде его смешались страх и злоба. Он поднял руки и запел.

— Я возьму на себя молодого! — крикнула Балкис и встала рядом с Мэтом в человеческом обличье. Она взяла из его руки палочку и заговорила нараспев по-аллюстрийски: